Артур СеровДЕВОЧКА ПО ИМЕНИ СТИВ
Ещё несколько лет назад мне бы не хватило духу написать о своём прошлом. Стыдно было открыть кому-то мою «тайну» – семейную тайну. Но благодаря Шерил Чейз (из Общества интерсексов Северной Америки) и другим интерсекс людям, имевшим мужество поведать свои истории, я тоже нашла мужество, чтобы рассказать мою.
Я родилась 11 июня 1963 года в Чикаго. Только спустя тридцать семь лет после рождения я узнала, что появилась на свет с сильно выраженной гипоспадией и расщеплённой надвое мошонкой. После рождения мне сделали операцию, в результате которой я осталась с микропенисом и неопущенными яичками. Мои половые губы сшили, чтобы сформировать пустую мошонку.
Подобным мне интерсекс женщинам с XY-хромосомами, как правило, принудительно делали вагинопластику (операцию по смене пола) и воспитывали их как девочек. Но мои родители спустя пару дней забрали из больницы новорождённого «мальчика».
Всё детство я страдала от инфекций мочевого тракта, потому что хирурги переместили мне уретру с основания пениса на его верхушку. После мочеиспускания я чувствовала жжение в середине пениса. Тогда эндокринолог заключил, что у меня какая-то инфекция, но не объяснил, какого она происхождения.
Моё детство было почти нормальным. Почти – потому что я прыгала с девочками через скакалку, играла в куклы и писала сидя.
С раннего возраста я знала, что отличаюсь от других мальчиков. Я была очень женственной, и все ребята по соседству, не исключая и моих собственных братьев, обзывали меня «педиком». Я всегда вертелась около девочек. Я и вправду считала себя девочкой, пока мать не выбила из меня эти мысли.
В четырнадцать лет, когда другие мальчики в старшей школе начали превращаться в юношей, у меня повысился голос и стала увеличиваться грудь.
Мать повезла меня в Чикагский университет. Я лечилась по поводу дефицита гормона роста, гипотериоза, пангипопитуитаризма, гипофункции надпочечников и гипогонадизма [1]. Врач сказал: он не удивлён, что у меня гинекомастия, так как у меня нарушена работа гипофиза. Но на мой взгляд, изменения во внешности были наглядным подтверждением того, во что я всегда верила: что я на самом деле девочка.
Эндокринолог назначил мне инъекции тестостерона, чтобы остановить рост груди и запустить процесс маскулинизации.
Три года мне вводили мужские гормоны. Эндокринолог уверял, что я могу быть «нормальным» мужчиной, если стану принимать андрогены. Я не хотела быть мужчиной – я хотела быть женщиной. Но никто не спрашивал, чего я хотела.
Когда мне было четырнадцать лет, эндокринолог сказал, что у меня бесплодие и я никогда не смогу иметь детей. Он сообщил всё это во время одного из регулярных приёмов и не предложил никакой психотерапии.
В этот день я вернулась домой и попыталась покончить с собой.
С восьми до двадцати четырёх лет я была подопытным кроликом в университете центральной больницы Чикаго. Мой эндокринолог был убеждён, что сможет «привести меня в порядок», даже если это убьёт меня.
Каждое лето на несколько недель меня клали в центральную больницу на обследование. Там я ежеутренне просыпалась от того, что эндокринолог и, похоже, едва ли не все интерны и ординаторы этой сучьей больницы заглядывали мне под больничную сорочку. Я всё ещё не могу избавиться от воспоминаний, как стою нагишом перед расчерченной квадратами доской[2], а в двери комнаты постоянно входят и выходят незнакомые люди.
В возрасте двадцати четырёх лет я перестала появляться в больнице и забросила лечение. Я хотела быть нормальным мужчиной, но знала, что таковым не являюсь.
На протяжении следующих десяти лет жизни я постоянно напивалась и обкуривалась – с целью забыть, что я – другая. В то время у меня были девушки, и я даже женился. Я была убеждена, что женщина сможет сделать меня мужчиной. Она не смогла. И я пуще прежнего ударилась в наркоманию, тщетно надеясь поскорее умереть.
В 1993 году я записалась в реабилитационный центр лечиться от алкогольной зависимости. И опять я была отдана на милость представителей медицинской профессии. Последнюю я ненавидела, но алкогольную и наркотическую зависимость ненавидела ещё больше.
Во время первого собеседования в реабилитационном центре меня спросили, почему я напиваюсь. Я ответила той женщине: «Чтобы забыться, чтобы притупить сознание – потому что я гей».
В тот момент я впервые признала себя геем. Меня сексуально привлекали мужчины. Но я никогда не проявляла свои чувства. Даже когда это обнаружил брат девушки моего брата, я осталась безучастной. Я была им очарована, но боялась заразиться СПИДом. Тогда СПИД был известен как болезнь геев.
Через полгода после того, как я стала вести трезвый образ жизни, я встретила молодого человека и влюбилась. Он считал меня своим парнем. И поскольку я изо всех сил старалась жить как мужчина, я согласилась с этим статусом.
Джефф – это лучшее, что было в моей жизни. Он знал, что я «другой» до того, как я рассказала ему об этом. Когда мы в первый раз занимались сексом, он спросил, почему у меня такой маленький пенис и нет яичек. Я не знала, что ответить. Тогда мне не было известно, что я интерсексуальна, и я сказала, что я гермафродит. Я и не подозревала, что моя ложь может оказаться правдой.
Он советовал мне изучить мою историю болезни, чтобы узнать истину. Но мне было слишком стыдно и страшно из-за того, что я могла бы обнаружить в этих записях. Полгода спустя я объявила, что меняю пол с мужского на женский. Я хотела выразить себя как женщина, и это был единственный ведомый мне способ.
Но лишь когда в 1995 году я заболела, мне стало известно, что я интерсекс. Эндокринолог задал мне множество вопросов, в особенности о шраме, тянувшемся от головки члена до заднего прохода. Мне нужно было кому-то довериться; я знала, что снова попытаюсь убить себя, если не смогу быть женщиной, которой я являюсь. Я рассказала врачу свою историю, и он выслушал.
После нескольких анализов он назначил мне низкие дозы эстрогена и синтроид[3] для лечения гипотериоза.
Я начала изучать свою историю болезни в 1996 году – после того как купила подержанный компьютер, чтобы выходить в интернет. Но лишь когда я увидела по телевизору Шерил Чейз, я поняла, как называется то, что со мной «не так».
Благодаря эстрогенам моя грудь стала расти, и моё тело продолжило процесс феминизации. Но у меня всё ещё оставался шрам, причину которого никто не мог объяснить.
Как я узнала из изучения своих медицинских записей, я родилась гермафродитом. Поскольку мой кариотип – XY (нормальный мужской), врачи подумали, что я должна быть мальчиком. Ума не приложу, почему никто в Чикагском университете не проверил меня на синдром нечувствительности к андрогенам. Если бы это сделали, то было бы ясно, почему моё тело феминизируется, а инъекции тестостерона не действуют. Причина – синдром частичной андрогенной невосприимчивости.
Из-за этого синдрома мой организм не реагировал на тестостерон, поэтому я родилась псевдогермафродитом, а в подростковом возрасте начался естественный процесс феминизации.
Моя мать умерла в 1996 году, как раз когда я начала своё исследование. Ясно, что я спрашивала её: «Я что, родилась гермафродитом?» Перед смертью она рассказала мне, что ничего об этом не знала. Я верю ей. В течение множества лет медицина рассматривала интерсексуальных детей как больных, которых надо «привести в порядок». Я уверена: ей ничего не сказали об осложнениях от операции – многочисленных инфекциях мочевого тракта и моего детского восприятия себя как девочки.
Если девочка рождается с увеличенным клитором, врачи отрезают или уменьшают его. Длиннее трёх сантиметров – и её делают мальчиком. Меня воспитывали как мальчика. С помощью операции мне сформировали «нормально выглядящий» пенис, чтобы я могла вписаться в общество в качестве нормального мальчика. И никто не понимал: девочка с микропенисом и грудями – это не мальчик! Из-за таких особенностей внешности в старшей школе трудно принимать душ после физкультуры. Все эти четыре года меня дразнили и высмеивали.
Никто не хочет признавать, что совершил ошибку, – в особенности врачи.
Но они её совершили. Я – живой пример. И теперь я знаю, что я не одинока. Общество интерсексов Северной Америки и интерсекс-активисты делают всё возможное, чтобы врачи прекратили калечить интерсексные гениталии, а люди – стыдиться своей интерсексуальности и скрывать её.
Мы знаем: перемены начнутся, когда те из нас, кто является интерсексами, поведают обществу свои истории[4]
.
Libido: The Journal of Sex and Sensibility
_______________________
(Перевод и примечания Trix)
